Музей Константина Васильева
Существует нечто вроде парадокса. Одни художники, находясь во время Великой Отечественной войны в глубоком тылу, писали натюрморты. Другие, спустя много лет, не зная войны, выражают вдруг ее трагедию.
Созданные Васильевым картины на эту тему имеют окраску патриотического романтизма, полны глубочайшей веры в жизнь, в торжество добра и света.
Одна из работ этой серии - "Парад 41-го". При всей простоте этой, казалось бы, не новой композиции - воины прямо с парада уходят на фрон, художник находит свойственное ему оригинальное решение.
Прежде всего найден необычный ракурс. Зритель смотрит на происходящее как бы со стен храма Василия Блаженного, поверх памятника Минину и Пожарскому, нарочно увеличенному в размерах и доминирующему на холсте. И сразу же возникают два символических васильевских плана.
Первый план - формального узнавания. Мы видим ритмические серо-стальные колонны солдат и невольно чувствуем драматическую атмосферу происходящего. В то же время фигуры Минина и Пожарского, изображенные в античных тогах, сразу дают нам другой мощный духовный план - бесконечности, неистребимости народа, вызывая исторические ассоциации с нашими пращурами. Эти герои отечественной истории словно благословляют новых героев на защиту самого дорогого - Родины.
Удивительно, что мы , зная победоносный конец войны, переживаем в этой картине напряженность ее начала, испытываем ту вдохновляющую силу, которая является только в грозные дни, наполняя патриотизмом сердца.
Конструктивно произведение поражает исключительной силой и специалистов живописи, и тех, кто, безусловно, никогда не видел подобного художественного решения. Эта работа принадлежит теперь Казанскому музею изобразительных искусств.
Парная к этой картине работа - "Нашествие" - прекрасно дополняет и развивает единую мифологическую основу их общего сюжета. Художник долго вынашивал замысел картины и не один раз переписывал начатое. Первоначально это была многофигурная композиция с изображением жестокой битвы между тефтонами и славянами. Но, сфокусировав главную идею и переведя конфликт в план духовно-символический, Васильев упраздняет батальные сцены, заменяя их духовно противоборствующими силами.
На холсте остаются лишь два символа. С одной стороны стоит разрушенный остов Успенского собора Киево-Печерской лавры с немногими сохранившимися на нем ликами святых. А с другой - мимо проходит, извиваясь змеей и размеренно чеканя шаг, железная колонна разрушителей.
В диптихе в предельно лаконичной форме в мощном символическом контексте сталкиваются два извечно противоборствующих начала - Добро и Зло, которые имеют конкретную форму: Мы и Они. Борьба показана не только и не столько на земле или в небе, борьба идет в сердцах и душах. Обе картины выполнены в монохромных серых тонах со всеми возможными оттенками. Это создает необходимое единство философского замыс-ла и его технического решения, чем еще более усиливается звучание образов и достигается удивительная гармония произведений.
Создавая военную серию, Константин реализовывал свои самые смелые замыслы. Одним из них было появление работ на темы любимых военных маршей, всегда игравших большую роль в русской воинской жизни. Художник считал, что старинные русские марши в исполнении духовых оркестров - это еще один важный срез с мощного пласта отечественной культуры.
И вот из-под его кисти выходят работы "Прощание славянки" и "Тоска по Родине". Писал он их под соответствующее музыкальное сопровождение на больших холстах - до двух метров каждый. Для Константина, всегда крайне ограниченного в средствах, такая непозволительная роскошь была редким исключением. Но, очевидно, творческий замысел и его реализация потребовали от художника именно такого решения. Чувство гармонии никогда не отказывало ему: зритель невольно воспринимает мощные звуки духовых оркестров, которые словно растекаются по всей площади картин.
На полотне "Прощание славянки" выделяется фигура солдата в таком стремительном движении к священной защите, что кажется: за ним не отряд воинов, а весь народ. Справа на картине - фигура женщины с девочкой; женщина неестественно выпрямилась в последнем героическом усилии , чтобы не поддаться отчаянию. Она смотрит куда-то поверх дорогого ей человека, далеко вперед, и словно различает уже грядущие роковые события. Всю композицию незримо пронизывает и возвышает музыка знакомого нам военного марша.
Насколько сильно и убедительно передал Васильев состояние физического и духовного напряжения людей в те дни, можно судить из письма, опубликованного в газете " Вечерняя Казань" 5 июля 1983 года. Вот это письмо:
"Было это в июне 1941-го. На рассвете три фашистских самолета Ю-88 безуспешно пытались бомбить небольшую станцию Великополье. К утру хлынул проливной дождь. Самолеты улетели. Все было в воде - зеленая трава, рельсы, разбухший дощатый перрон.
Началась посадка. То тут, то там звучало: "Скорей! Скорей!" Солдаты заторопились к теплушкам. В стороне от эшелона собрались местные жители. Худенькие мальчишки заиграли щемящий маш "Прощание славянки", написанный трубачем военного оркестра В.Агапкиным.
Среди провожающих выделялась высокая красивая женщина, держащая за руку девочку, удивительно похожую на нее. "Ярославна!" - подумал я, глядя на молодую мать. Вдруг она вскрикнула: "Миша!" На ее голос обернулся широкоплечий солдат, взмахом руки попрощался с "Ярославной". Прогремев буферами, поезд заспешил к фронту. А дождь, спасший нас от вражеского налета, лил не переставая.
…Лежа во фронтовом госпитале после ранения, я прочел в газете стихи А.Суркова, посвященные обороне Москвы. И такая уверенность звучала в строках поэта - "Этот парень в серой шинели никогда не отдаст Москву", что мне вновь вспомнилась та сцена: молодая женщина в платке и любимый ее, исполненный решимости выполнить свой долг до конца.
Окончилась война. Десятки лет прошли с той поры. И вот как-то приятель пригласил меня на выставку мало кому известного художника Константина Васильева, экспонировавшуюся в Молодежном центре.
Мое внимание привлекло полотно, у которого толпились посетители. К моему величайшему изумлению, увидел я на картине сцену далекого фронтового прощания: строгую русоволосую женщину, держащую за руку девчушку, тяжелый косой дождь, шеренги солдат. И подпись - "Прощание славянки".
А потом мне попались "Известия" от 15 октября 1979 года с репродукцией той картины. Внизу пояснения: "Константин Васильев (1942-1976) - безвременно скончавшийся живописец, темой многих произведений которого была Великая Отечественная война".
Долго смотрел я на этот снимок, любуюсь им и сейчас, хотя он уже пожелтел от времени. И всякий раз задаю себе вопрос: как мог человек, родившийся через год после начала войны и подсмотренной мною сцены прощания, написать такое полотно? В этом, наверное, и заключается подлинная сила искусства.
Макаров, ветеран войны".
Однако Васильев, чрезвычайно требовательный к себе, посчитал необходимым усилить символическое звучание "Прощания славянки". Положив с этой целью картину в воду на отмочку, он, к сожалению, не успел написать новый вариант . Поэтому извлеченный из воды уже после гибели Васильева холст значительно пострадал. Но даже в этом своем качестве работа производит сильное эмоциональное воздействие на зрителя, в особенности если смотрят на нее, когда звучит музыка этого марша.